Фрейд и его госпожа - Страница 2

К оглавлению

Шурик упал в кресло, посмотрел на Полину влюбленно, затем удивленно на Марианну, заметил:

– Вы какие-то унылые.

– У нас несчастье, Шурик, – проговорила Полина. – Нонна утонула в бассейне. Извини, нам сейчас не до тебя.

– Утонула?! – округлил голубые глаза он. – Я пойду… э… посмотрю…

– Не стоит, – остановила его Полина. – Мы ждем «Скорую».

– А милицию вызвали? – осведомился он.

– Да… Нет… – запуталась Полина. – Знаешь, Шурик, дождемся врачей, потом… Вот напасть!

– Я советую…

– Шурик, умоляю… – протянула Полина, явно будучи на взводе. – Не надо ничего советовать… Кажется, кто-то приехал.

«Скорая» остановилась у ворот одновременно с автомобилем Кирилла. Полина отозвала брата в сторону. Врачей проводила к бассейну Марианна, сама не стала подходить. Молодой врач вернулся почти сразу, к тому времени подошла и Полина с бледным и потерянным Кириллом.

– Зачем нас вызвали? – напустился врач на брата с сестрой, заодно одарив гневным взглядом и Марианну. – Мы – «Скорая помощь». Помощь! Нас вызывают к больным людям, а не к покойникам! Вы разве не видели, что она мертва? К тому же давно. Помочь мы ей ничем не сможем.

– Но… вы же должны установить причину смерти… – зарделась от волнения Полина.

– В вашем случае женщиной в бассейне должны заняться правоохранительные органы вместе с медэкспертом, – процедил сквозь зубы врач. – Они же установят причину смерти, а я могу только сказать то, что вы знаете без меня. Может, ее утопили, в таком случае причины будут не те, что сейчас кажутся очевидными.

– Бог с вами! – всплеснула руками Полина. – Кому ее здесь топить?!

– Не знаю, меня это вообще не волнует. – И он бросил женщине в белом халате: – Иди к машине, вызови милицейскую группу. Ну, вот, теперь и нам придется ждать… Да, господа хорошие, а кто-то ведь нуждается в нашей помощи, но не получит ее из-за вас.

Все были уверены, что он не прав, наезжая на родственников утопленницы, но, столкнувшись с подобной проблемой впервые, они не посмели возразить врачу. Что поделать, нынче далеко не всех врачей отличает вежливость и такой анахронизм, как сочувствие. Растерянная Полина предложила всем пройти в дом, а когда народ расселся по креслам и диванам, она вообще сморозила:

– Может, чаю?

По красноречивым взглядам собравшихся Полина поняла, что ее предложение в данной ситуации неуместно, и скромно присела в уголке, сложив ладони на коленях. Рядом с ней встал Шурик, опершись спиной о стену, и молча наблюдал за всеми.

Четверть часа тянулись нескончаемо долго, а всеобщее молчание привносило в напряженную атмосферу ожидания драматически тревожную ноту, которую подчеркивали громко тикающие напольные часы. Даже Настенька вела себя тише воды и разговаривала с Марианной, не выпускавшей малышку из рук, шепотом.

Собственно, все они по отдельности склонялись к тому, что произошел несчастный случай, но фраза доктора «может, ее утопили» взбаламутила их, подняла у каждого со дна души разного рода страхи. Черт его знает, что подумают товарищи из органов, которым нужны звездочки на погонах, репутация гениев розыска, а то и взятка в крупном размере? Такова жизнь: на чью-либо порядочность и справедливость рассчитывать не приходится.

Появился Антон, оглядел пасмурную компанию и, не задавая никаких вопросов, прислонился к дверному косяку плечом. Вот кто отвечал самым требовательным вкусам женщин, читающих любовные романы, – друг Кирилла. Мужчины в тридцать пять (особенно смазливые) либо выглядят вечными мальчиками, либо они уже обременены жизненным опытом и кажутся молодыми стариками. Антон, оставаясь в отличной форме, не согнулся под «гнетом жизненного опыта»: он отличался жизнерадостностью и коммуникабельностью, но дистанцию соблюдал, при всем при том палец ему в рот не стоило бы класть никому.

Маятник чудовищно медленно отстукивал время, наверное, у каждого было впечатление, будто в виски ударяет молоток и в голове стоит сплошной звон. Взгляды присутствующих невольно обращались к огромному ящику с циферблатом, напоминавшему гроб. В конце концов Кирилл не выдержал, подошел к часам, открыл дверцу и остановил маятник. Наступила гробовая тишина, воздействие которой оказалось хуже звона в ушах от маятника. Изредка тишина эта «разбавлялась» покашливаниями и протяжными вздохами.

Группа оперативников деловито шагала к бассейну, следом семенил Шурик.

– Здравствуйте, меня зовут Горчаков Шурик… – представился он.

– Горчаков? – сделал акцент на его фамилии старший группы, Таничев. – Ты случайно не родственник Захару Альбертовичу?

– Ага, – обрадовался Шурик. – Это мой папа. Можно мне присутствовать при осмотре места происшествия? Я будущий криминалист, на четвертом курсе учусь, на «отлично». Мне это очень нужно!

– Только под ногами не путайся, – не возражал старший.

– Спасибо!

Никому неохота было лезть в воду за утопленницей, но – пришлось. Нашелся доброволец из молодых оперативников, коим море по колено: свежие трупы у таких молодцев не вызывают брезгливости. Родственники и знакомые утопленницы не присутствовали при этом, они остались в гостиной – изводить себя тишиной.

– Следов насилия нет, – сообщил эксперт после первичного осмотра трупа.

У Шурика потухли глаза, он, как только увидел утопленницу, уже выстроил пирамиду из загадок, которые распутать будет чертовски увлекательно. Все это время, пока с утопленницей разбирался Таничев, Шурик внимательно осматривал бассейн и прилегающую к нему территорию.

Пластиковые кресла и стол, на столе – ваза с фруктами, бутылка вина и бокал, пепельница, сигареты и зажигалка. Махровый халат небрежно брошен на край бассейна, прямо на пол, у схода в воду, на халате лежало банное полотенце, тут же стояли тапочки. Шурик живо воспроизвел картину: Нонна Валерьевна пришла поплавать не одна, а с убийцей, и, как только они оба окунулись в воду… Но раз следов насилия нет, ее смерть, выходит, была до обидного прозаичной. И все же в любой прозе есть за что уцепиться, если поднапрячься.