Фрейд и его госпожа - Страница 68

Антон притянул ее к себе, крепко обнял и признался:

– Я тоже не святой, у меня куча недостатков, ты еще их узнаешь. Кирилл был нужен мне – я у него учился. А хорошее есть и в нем. Он умеет любить тех, кто ему симпатичен, но не приведи бог, если этот симпатяга скажет ему хоть слово поперек. Он щедр, он трудяга, он талантлив, находчив… Полина, я хочу целоваться!

Она прыснула, несмотря на угнетенное состояние духа. Впрочем, мысли о брате не помешали поцелуям и всему тому, что следует за ними. Правда, первый накал страсти был недолгим, Полина должна была поставить точку.

– Последний вопрос, и больше я не стану тебя мучить.

– Уф! Ну, давай, что за вопрос?

– Если сейчас вскроется правда об убийстве Зойкиного отца, Кирилла посадят?

– Надо еще будет доказать, что именно Кирилл убил его по неосторожности или как там? Единственная свидетельница утонула, а того, что наговорит Зоя, не примут в расчет. Не волнуйся, адвокат отработает гонорар, представив ее эдаким мстительным чудовищем. Все, больше никаких вопросов.

Уж кто эгоистичен, так это счастливый человек. Полине достаточно стало этих обнадеживающих слов, чтобы полностью отдаться во власть рук и губ Антона. Разве существенно, что из далекого отдела мозга к сердцу поступал тревожный сигнал? И будто бы некто посторонний, сидевший внутри ее, насмехался: еще не конец, самое страшное впереди, ты не выкрутишься, ты обречена! Обречена? Но предчувствия часто возникают ниоткуда, ибо, столкнувшись с одной неприятностью, человек готовится к плохим событиям, ждет их, словно по-другому и не бывает. Они обманчивы, эти предчувствия, и в то же время коварны, потому что имеют нехорошую черту – иногда сбываться. Однако от них обычно стараются избавиться, как и Полина в эту минуту, – ведь то, что есть сейчас для каждого человека, важнее того, что будет. Да и будет ли?..

Где пролегает грань между гордыней и гордостью? Об этом думал Шурик, которого буквально распирало от гордости, когда он повторно излагал результаты своего расследования. Подумать только, его внимательно слушали, и кто! Начальник уголовного розыска, оперативники – люди, с детства вызывавшие в нем хорошую зависть: у них же такая работа интересная, творческая, дураки здесь не водятся, эта работа дураков не любит. И Шурик мечтал вычислять преступников, но чтобы это были не узколобые приматы, а настоящие волки; мечтал шаг за шагом идти по их невидимому следу, мечтал о необычных делах-головоломках и, конечно, о славе. А кто о ней не мечтает? Но папа с мамой… Эта тема уж точно неинтересная, потому что банальная.

Наверное, гордость позитивна, она приходит после упорного труда вместе с результатами, когда ты берешь завышенную высоту, а гордыня – это что-то другое: низкое, жадное, убогое. И кто же не почувствует ласковое щекотанье невесомых перышек счастья в груди и горле, услышав похвалу начальника:

– А ты, парень, башковитый, молодец! Шел бы после института к нам, здесь прячется твое призвание. Криминалистика, конечно, наука тонкая, нужная, а у нас психология. Сплошная. Верно я говорю?

Сыщики вразнобой признали правоту начальника, кто хихикая, кто всерьез, а Шурик чуть не выкрикнул: «Я с радостью, хоть сейчас и без диплома!» Да ведь папа либо его удавит, либо сам удавится. Шурик и так пошел против воли родителя, выбрав стезю криминалиста, а насчет работы сыщика папа в свое время разразился тирадой.

– Они вынимают трупы из петель, достают их из воды, собирают по частям, и все это безбожно воняет! На карачках ползают, когда выслеживают преступников, по уши в грязи сидят, сутками не спят. В них стреляют, некоторые умирают по дороге в больницу, а если внедряются в банды, то шансов остается пятьдесят на пятьдесят, что выживут. Опера пьют цистернами водку, и жены их бросают! – Это был последний аргумент, засим последовало слово «никогда».

Эх, черт возьми, в жизни чего только не случается, может, и Шурик когда-нибудь отстоит перед отцом свое право выбора, поэтому он сказал:

– Я подумаю. Вас убедила моя версия?

– Удобоваримая. Но ее надо проверить. Видишь ли, Шурик, Ян был в «Трех пальмах», а была ли Зоя – неизвестно. Хотя его присутствие пока что нам ни о чем не говорит, как и отсутствие Зои. Итак, имеются две версии, если не считать наших. Все это мы уточним.

Демагог! А Шурик жаждал результата, тем более что он вот, близко – что тут рассуждать и уточнять?

– Извините, что я вмешиваюсь, – сказал он, – но мне кажется, что у Зои срочно надо сделать обыск. Чем оперативнее вы будете действовать, тем больше шансов остаться живым у Антона.

– И под каким соусом нам этот обыск делать? – съехидничал молодой опер по имени Юлий. Он вытаскивал из бассейна Нонну.

– А если плановая проверка? – поддержал Шурика Викентий. – Зойка отмотала срок, хозяйка ее – тоже, вот мы и явимся посмотреть, как они живут, чем занимаются. Надо ехать, нам новый труп не нужен. Если там чисто, будем копать в другом месте.

– Вы разрешите и мне поехать? – спросил Шурик. – У меня есть машина, она в вашем распоряжении.

– А твой папа бензин с удовольствием оплатит? – спросил Юлий с улыбкой.

Викентий лишь махнул рукой, что означало: разрешаю. Однако обыск – дело непростое, надо же соблюдать законность. И потянулось время, потому что ордер на обыск ребята добывали, следовательно, им пришлось кратко изложить причину такой меры. Шурик при этом не присутствовал, прождал их битый час. Если учесть, что заседали они до обеда, а ордер получили во второй половине дня, то в Никищиху все попали уже к вечеру, как предсказывал Викентий. Время было вечернее, но солнце еще царило над землей – летом сумерки наступают поздно.